Живая вечность
УСПЕНИЕ ОЗНАЧАЕТ УСПЕТЬ
Мистики, не богословы, придали особое значение Богоматери. Богословы и прочие церковные активисты, каждый в меру своего призвания, лишь оформили мистический опыт. Мистик видит в переходе Марии от земной жизни к небесной странность. Эта странность и оформилась у православных как праздник Успения, у католиков как догмат о телесном вознесении Богоматери. Праздник и догмат сами по себе - явления посюсторонние, природные, описывают же они сверхприродное. Богослужение или язык могут описать лишь механизм - именно то, что описывать и бессмысленно, и бесполезно. Мистика же не описывает, а переживает - и это переживание очень простое. Успение - это такой же переход от жизни в жизнь, как и крещение. Это событие, которое созвучно опыту любого человека, принявшего крещение, совершившего телесный акт, а не просто "уверовавшего", "убедившегося в истинности догматов", совершего акт интеллектуальный. В крещении человек переходит от жизни греховной к жизни в Боге. Контраст такой же разительный как между смертью и жизнью. Крещение всегда есть и умирание, и воскресение. Только вот "жизнь в Боге" - она разная бывает. Для Марии то, что для нас жизнь в Боге, было, конечно, не смертью, но и не вполне жизнью в Боге. Она-то не могла утешиться верой во Христа, как утешаемся мы. В сравнении с материнской любовью и с материнским страданием вера - это так плоско, ничтожно, не стоит упоминания. Ей нужно было оказаться в Его объятиях, как Он оказался на её руках. Вот что совершилось в Успении, и каждый христианин должен успеть оказаться у Бога на руках. Мечтать пережить такие чувства, такую встречу с Богом - инфантильно. У каждого из нас своя встреча, от каждого Бог ждёт уникального, что другой не заменит. Каждый должен "исполнить Христа" - исполнить Слово Божие, как сказал Иисус, когда кто-то позавидовал Его матери. Исполнить - любовью, исполнить - исполняясь полнотой, полнотой пребывания Бога в нас, пребывания Духа в теле. А критерий-то один: хорошо ли людям от того, что я рядом с ними, или их подташнивает от меня. Никто ведь не сердится на младенцев - и если на нас сердятся, значит мы ещё земные старички, поучающие и хлопочущие, а не младенцы, которые на руках Христа как рисуют на руках Христа душу Его матери.
1585
К проповеди на Успение добавлю. Добавлю про слова песнопения: «во успении мира не оставила». Большинство-то людей не находятся «в мире». Живём, как верно отметил один принц, в мире собственных иллюзий. Умираем – и наш иллюзорный мир умирает вместе с нами. Это не мешает нас любить – кто любил, поплачет над тем, что любимый исчез и мир его исчез вместе с ним. Вера – это рождение в реальность, это прозрение, это влипание в мир, да такое, что и после смерти – остаются святые в мире. Они, конечно, перестают разговаривать о ценах на продукты, о музыке, догматах и прочих мелочах. Так ведь и самые ценные люди – не болтуны, а те, кто присутствуют в мире «весомо, зримо», пускай и молча. Или, точнее, человек настолько жив, насколько присутствует в реальности, а не в своём эгоизме. И все проблемы с умершими – что мы от них требуем не быть живыми, не присутствовать в мире, а продолжать участвовать в наших фантазиях, как они это делали – из любви – когда были живы. А надо-то, наоборот, стараться оставить мир и прилипнуть к реальности, в которой Бог и святые.
